Из Америки – с любовью - Страница 62

Говорят. Что воздух доят. На нашей работе честные люди задерживаются ненадолго. Когда лицедейство становится частью повседневного труда, оно незаметно проскальзывает и в быт, в характер человека. Сначала врешь по долгу службы, потом – для блага службы, потом для своего собственного, а потом так изолжешься, что и грана правды в тебе не останется. Глава наш, кстати, из таких. Говоря о честности фон дер Бакена, я имел в виду лишь то, что второй человек в охранке не лгал без нужды и веского основания. Знавал я таких офицеров. Их не любят, но уважают солдаты. Они могут без колебаний послать тебя на смерть, но никогда не станут приукрашивать приказ красивыми словесами и врать, что у тебя есть шанс вернуться.

– Это, – Андрей нервно потер руки, – хорошо.

Кабинет начальника отдела предотвращения подрывной деятельности, заместителя главы Управления политической благонадежности Александра фон дер Бакена, Санкт-Петербург,
24 сентября 1979 года, понедельник.
Анджей Заброцкий

Давненько меня не ставили в угол. Почти неделю.

Я расхаживал по коридору от двери до двери, как отвес невидимых ходиков – туда-сюда, тик-так! Жизнь протекала за закрытыми дверями, совсем рядом, в кабинете загадочного фон дер Бакена.

Так все хорошо начиналось! Пока нас везли, я уже разнадеялся, что мне дозволят-таки увидать сильных мира сего. И даже не через бронестекло. И удостоят рукопожатия. Но секретарша, больше похожая на снайпера, недвусмысленно дала понять, что, кроме Щербакова, господин начальник никого не ждет. А вы, юноша, подождите за дверью – нет, не в приемной, а за дверью! А то еще будете заглядывать в секретные бумаги.

Все странче и странче, как сказала Алиса, падая в компостную кучу. Если я такой несекретный, зачем было меня вызывать? Ну, переживал бы я свое похмелье не в самолете, а на рабочем месте – что бы от этого изменилось? Меньше стало бы головной боли. И в переносном смысле, и в прямом. Да и вообще надоело. Как работать, так Заброцкий. А как к начальству, так подождите за дверью. Обидно.

Двери приоткрылись – ровно настолько, чтобы секретарша смогла высунуть свой остренький носик.

– Анджей Войцехович Заброцкий? – зачем-то переспросила она (по крайней мере хоть не переврала) и, когда я кивнул, продолжила: – Александр Вольфович вас к себе требуют.

Ура! Услышаны мои молитвы! Я бодро отодвинул не в меру ревностную старушку и, небрежно постучавшись, вступил в кабинет фон дер Бакена победительным шагом.

Поступь моя, правда, тут же перешла в совсем непристойное семенение, потому что кабинет оказался меньше приемной. Намного меньше. Щербаков так едва не сидел на столе у сухощавого немолодого человека, напомнившего мне классический типаж пруссака – лицо топором, глаза сверлами. Не хватало только каски.

– Вот, Александр Вольфович, это и есть мой молодой коллега, – с несвойственным ему предупредительным подхалимством откомментировал мое появление Щербаков. – Андрей Заброцкий.

«Пруссак» кивнул дважды – сначала ему, потом мне.

– Тогда позвольте поздравить вас, Андрей, с новым назначением, – проговорил фон дер Бакен совершенно нейтральным тоном. Не поймешь, то ли издевается, то ли меня и правда есть с чем поздравить. – Суть его вам разъяснит Сергей Александрович по дороге в воздушный порт. Со своей стороны могу только добавить, что в случае успешного выполнения задания в вашем послужном списке появится запись, открывающая если не всякие двери, то большинство.

– В… воздушный порт? – глупо переспросил я, когда обрел голос.

– Да, – тем же бесцветным тоном ответил фон дер Бакен. – И поторопитесь. Времени до вашингтонского рейса у вас в обрез. Екатерина Прокофьевна, – он не повысил голоса, но секретарша появилась в кабинете, едва не пройдя через закрытую дверь, – распорядитесь насчет служебного авто для господ Щербакова и Заброцкого.

– Слушаюсь! – Секретарша улетучилась.

– Я вас более не задерживаю, господа. – Фон дер Бакен сделал еле уловимое движение плечами, из чего я заключил, что аудиенция завершена.

– Благодарю за доверие, ваше превосходительство, – проговорил Щербаков все так же предупредительно.

– Рано благодарить, Сергей Александрович. – Фон дер Бакен нетерпеливо дернул головой. – Идите.

Мы поспешно вытолкались из кабинета, прежде чем я успел прокаркать «вашингтонского?», и уставились друг на друга. Затем Щербаков ухватил меня за рукав, выволок из приемной в коридор и там расхохотался, да так, что его согнуло пополам и так оставило.

– Ну сволочь! – выдавил он в промежутках между приступами смеха. – Ну какая сволочь!

– Объясните, – попросил я. – А то я что-то ничего не понимаю.

– Объясню непременно, – пообещал Щербаков. – Только пойдемте, а то и правда опоздаем на вашингтонский рейс.

– Зачем нам в Вашингтон?! – взвыл я, совершенно сбитый с толку.

– Кто был царь Авгий, помните? – поинтересовался Щербаков вместо ответа.

– Помню, – ответил я и запоздало сообразил: – Нас посылают убирать навоз?

– Почти, – кивнул Щербаков.

В следующий раз, когда пойду в церковь, не забыть бы – не просить ни о чем! А то исполнят, потом разгребай.

– Господин фон дер Бакен, – объяснял мне старший товарищ, покуда мы спускались в гараж мимо торопящихся куда-то «голубых мундиров», черных сюртуков и, вероятно, «гороховых шуб», – решил нашими руками чужой жар загрести. Официально мы направлены в Северо-Американские Соединенные Штаты для совместного с тамошней полицией расследования дела фон Садовица. Неофициально мы выполняем тайную миссию УПБ – расследование дела фон Садовица в его… политическом аспекте. Вам это ничего не напоминает?